День 15: Песня, которая заставляет Вас плакать. Почему?

Как только взошла луна, соловей пролетел к розовому кусту и сел на ветку напротив острого шипа. 
Всю ночь он пел с шипом в груди, и холодная хрустальная луна смотрела вниз, слушая его голос.  
Всю  ночь  он пел, а шип вонзался все глубже и глубже, и живая кровь убывала из его груди.
Сначала пел он о рождении любви в сердцах юноши и девушки. 
И на самом высоком побеге розового куста расцвела чудесная роза, лепесток за лепестком, словно песня за песней.
Но она была бледной, как речной туман, бледной, как раннее утро, и серебристой, как крылья зари.
Как тень розы в серебряном зеркале, как отражение ее в воде, - такой была роза, распустившаяся на самой высокой ветке.
И куст просил соловья сильнее прижаться грудью к шипу. 
"Прижмись еще, маленькая птичка, - проговорил он, - а не то день наступит раньше, чем роза станет алой".
И соловей крепче прижался к шипу, а песня его зазвучала громче - ведь он пел уже о рождении страсти в душах мужчины и женщины.
И чуть заметная розоватая волна влилась в лепестки цветка, похожая на легкий румянец на лице жениха, целующего губы новобрачной.
Но шип еще не достиг сердца птицы, и сердце розы оставалось белым.
И снова куст попросил соловья сильнее прижаться грудью к шипу.
"Прижмись теснее, маленький соловей, - сказал куст - или день настанет раньше, чем роза станет алой".
И соловей прижался к колючке так, что та коснулась его сердца, и неистовая, острая боль пронзила его. 
Все сильнее, все мучительнее была она, и все громче звучала его песня, потому что он уже пел о любви, побеждающей смерть.
И чудесная роза стала, наконец, алой, как восходящее солнце. Алыми стали все ее лепестки, рубиновым стало сердце цветка.
Но голос соловья постепенно слабел, маленькие крылышки затрепетали, а глаза затянулись туманом.
Все тише и тише становилась его песня, он чувствовал, что теряет силы.
И вот вспыхнул и тут же погас последний звук его песни.
Белая луна, услышав его, замешкалась, задержалась на небе, забыв о наступающем рассвете.
Алая роза услышала его и, задрожав, словно в исступлении, расправила свои лепестки в холодном утреннем воздухе.
Эхо подхватило эту последнюю ноту и понесло ее в свою пурпурную пещеру в горах, где пробудило спавших пастухов от затянувшегося сна.
Звук проплыл по реке сквозь тростниковые заросли, и воды унесли его в море.
"Смотри же, смотри! - воскликнул куст, - роза стала алой!" Но соловей не откликался. 
Мертвая птица лежала в высокой траве, пронзенная шипом в самое сердце.

Оскар Уайльд. "Соловей и роза". Отрывок.